«Сухой закон» в России: почему Николай II был вынужден его ввести?

В императорской России производство и продажа спиртных напитков находилась под жестким контролем государства. Естественно, что вводить «сухой закон» или ограничивать продажу спиртного власть не считала необходимым. В стране периодически вводились винные монополии, позволявшие казне получать солидные доходы. Не меньшие доходы получали частные лица, которым государство предоставляло право торговли спиртными напитками по винным откупам. Читает Илона Грошева Скачать в mp3 (7. 2 Mb / 10:19 мин. )

Ситуация начала заметно меняться только в конце XIX — начале ХХ веков, когда в стране на различных уровнях стали обсуждать и проводить в жизнь антиалкогольные меры. При этом потребление спиртных напитков в России никогда не было повальным. В одном из выступлений, посвященных проблеме пьянства, известный юрист А. Ф. Кони отмечал, что «среднее душевое потребление водки в 40% в России составляло 0,61 ведра в год на человека, и в ряду четырнадцати государств, где наиболее распространено употребление водки, Россия стояла на девятом месте, причем на первом месте стоит Дания, где приходится 1,72 ведра да человека».

«Пьяные деньги» приносили солидный доход государству, но и вреда экономике страны от них было немало. Это понимали в стране многие. Особенно остро проблема встала перед Первой мировой войной. В бюджет 1914 года был заложен доход от винной монополии в 1 миллиард рублей. Деньги по тем временам просто громадные, но изнанка их получения была ужасной — с 1911 по 1913 годы потребление водки выросло на 17 процентов. В прессе и Государственной Думе бюджет открыто называли «пьяным», а власть обвиняли в целенаправленном спаивании народа. Проблема пьянства и на самом деле стояла очень остро. Финансовые потери от преступлений, травматизма и прогулов, связанных с пьянством, были значительными. Но главное — пьянство начинало угрожать здоровью нации.

В этот период в стране развилось массовое антиалкогольное движение, выступавшее за введение жестких ограничений на торговлю спиртным. Любопытно, что в него оказались вовлечены члены императорской фамилии и люди из окружения монарха. Великий князь Константин Константинович стал председателем Союзов трезвенников, которых под различными названиями в стране было создано значительное количество. По свидетельству современников, даже Григорий Распутин несколько раз укорял государя, что «нехорошо спаивать народ».

Жесткую позицию в отношении пьянства в стране занял граф С. Ю. Витте. Возможно, это было связано не только с его убеждениями, но и с тем, что его «убрали» со значимых государственных постов, оставив только членом Госсовета и председателем комитета финансов. В Госсовете Витте традиционно выступал с обличениями пьянства, аргументированно критикуя политику Минфина. Но он предлагал и реальные меры, хотя и половинчатые. По его мнению, в казну должна была поступать только часть «пьяных денег», примерно 600 млн. рублей, а остальные следовало направлять на воспитание народа, пропаганду борьбы с пьянством и поддержку соответствующих организаций.

Антиалкогольные организации и на самом деле нуждались в поддержке, но она к ним поступала только в виде добровольных пожертвований. Эти организации развили бурную деятельность, но зачастую она сводилась к дебатам, показательным акциям, публикациям в прессе и выпуску листовок. В России в то время в среде интеллигенции и промышленников считалось престижным быть членом различных общественных организаций и ратовать за народное благо. К сожалению, ратующие обычно боялись опускаться до работы в гуще спивающегося народа — там вонь, вши, мат, а под горячую руку могут и поколотить. Но польза и от такой их деятельности, несомненно, была. Самыми эффективными оказались организации, создаваемые по решению сельских сходов и при православных приходах. Именно они реальными действиями пытались отвратить людей от пьянства.

Антиалкогольное движение получило в стране широкий размах, но ему противостояли мощные силы. Еще в 1911 году крупный промышленник барон Гинзбург открыто заявлял: «От поставок водки для казённых винных лавок, от промышленного винокурения я получаю больше золота, чем от всех моих золотых приисков. Поэтому казённую продажу питий надо любой ценой сохранить и оправдать в глазах пресловутого общественного мнения».

Винные дельцы даже попытались подвести под потребление алкоголя научную базу, выделив значительные средства на исследования, которые должны были доказать, что употребление в день чайного стакана (250 г) водки безвредно для человека. Но попытка привлечь к подобным «исследованиям» серьезных ученых провалилась. Когда такая просьба поступила академику И. П. Павлову, он ответил открытым письмом: «Институт, ставящий себе непременной целью открыть безвредное употребление алкоголя, по справедливости не имеет права именоваться или считаться научным… А потому кажется, что все те, кому дороги государственные средства, здоровье населения и достоинство русской науки, имеют обязанность поднять свой голос против учреждения института такого названия…».

Жесткую позицию по проблеме ограничения продажи спиртного в стране заняли многие депутаты Государственной Думы. Любопытно, что с конкретными инициативами выступил в Думе депутат от Самары Михаил Дмитриевич Челышов — выходец из крестьян, сумевший «сколотить» многомиллионное состояние. Видимо, даже миллионерам стало «за державу обидно». Челышов предложил проект конкретных мер борьбы с пьянством, наделявший городские власти и земские собрания значительными полномочиями, вплоть до закрытия отдельных питейных заведений. Дума проект Челышова приняла, и он поступил в Госсовет в конце 1913 года, где вызвал жаркие споры.

К мнению Госсовета, несомненно, прислушивались, в том числе и император, но производители спиртного находили существенную поддержку на государственном уровне. Всячески противодействовал принятию мер по ограничению продажи спиртного председатель Совета министров В. Н. Коковцов и многие министры, считавшие, что государству будет нанесен значительный финансовый ущерб.

Тем не менее, к началу войны общественное мнение в стране было готово не только к введению ограничений, но и к полному запрету торговли спиртными напитками. В мае 1914 года было принято решение, что в случае объявления мобилизации сразу же в стране будут введены существенные ограничения на торговлю спиртным. Когда шло обсуждение этих мер, в Думе обоснованно заявляли, что без подобных ограничений мобилизация может быть попросту сорвана.

Видимо, зная склонность народа отмечать и горе, и радость с размахом, правительство решило подстраховаться и с одобрения Николая II ввело ограничения на продажу крепких спиртных напитков 18 июля 1914 года — за две недели до объявления Германией войны России, а соответственно, и до начала всеобщей мобилизации. Когда в стране начали проводить мобилизацию, оказалось, что принятых мер мало. 22 августа «сухой закон» ужесточили и продлили до завершения военных действий. Никто тогда не мог и предположить, что «сухому закону» предстоит действовать почти целое десятилетие.

Утверждения водочных воротил, что в стране начнутся бунты, не оправдались. Какие-то возмущения любителей выпить были, но в открытые акции они не переросли. А результат для страны оказался просто ошеломляющим. Уже в 1915 году в стране потребляли на душу населения всего 0,2 ведра водки. Несмотря на значительный призыв в армию, в промышленности производительность труда увеличилась на 1013%, а прогулы снизились на 2730%. Резко уменьшились травматизм на производстве и число преступлений, совершаемых в пьяном виде.

Естественно, что освободившийся рынок попытались занять спекулянты и барыги, развернувшие производство самогона и различных суррогатов, подпольную торговлю. Но к чести полиции, столь массовыми, как через несколько лет в США, эти явления в России не стали, ситуацию удалось удерживать под контролем до начала 1917 года. Немаловажно, что закрытие границ и усиленный контроль на транспорте позволили почти полностью пресечь массовую контрабанду.

После февральских событий 1917 года Временное правительство формально оставило в силе все ограничения, действующие в рамках «сухого закона». Практически так же поступила и советская власть. Страна оставалась формально непьющей до 26 августа 1923 года, когда ограничения на производство и продажу спиртных напитков были окончательно сняты.