Русские народные колыбельные: какие животные навещали малышей перед сном?

Испокон веку младенцев укладывали спать, баюкая. Пришло время, и колыбельными заинтересовались исследователи. С конца XIX века по настоящее время непритязательным, на первый взгляд, песенкам посвящены тысячи страниц статей, монографий, диссертаций с разными, порой дискутирующими друг с другом, мнениями. Читает Илона Грошева Скачать в mp3 (8. 2 Mb / 11:48 мин. )

Мы не будем их листать и не станем углубляться в терминологические дебри классификаций, концептов и прочих сложностей. Просто вспомним основные образы, использовавшиеся в сюжетах. Уж ты, котенька-коток…

Этот персонаж был весьма популярен в русских народных колыбельных. А как же: ведь во всяком дому, почитай, водились кошки, и по-свойски им давали поручения и даже сулили плату за их выполнение:

Приди котик ночевать, Да приди дитятко качать. А уж я тебе, коту, За работу заплачу. Дам кувшин молока Да дам кусок пирога. Ешь-то, котик, не кроши Да больше у меня не проси.

Другой вариант окончания еще интереснее:

Дам кувшинчик молока Да кусочек пирога, Белей папыньки В обе лапыньки.

Котику могли пообещать и другие вещи: шубку, сапожки, — то есть то, что в повседневности нужно ребенку и представляет для него материальную ценность. В детском восприятии это означало, что ради его благополучия старшие готовы заплатить, значит, он им дорог.

Некоторые сознательные мурлыки действовали, не дожидаясь, когда их попросят:

Котик серенький Соломку сбирал, Под головку складал, Да и Ваню качал. *** А котики серые, А хвостики белые, По улицам бегали, По улицам бегали, Сон да дрему сбирали, Сон да дрему сбирали.

В подобном иносказании деточке передавалась не только идея заботы о нем, но и основы бескорыстия, поскольку персонажи действовали во благо ближнего, что называется, «по движению души». Известно, что время засыпания — самое благое для усвоения информации, и оно использовалось веками накопленной народной мудростью для передачи важнейших устоев жизненного уклада рода.

Часто сравнивались постельки детские с теми, что якобы имелись у котика. При этом оказывалось, что и колыбелька, и перинка, и одеяльце деточки лучше. Вот, например:

У кота ли, у кота Колыбелька золота. У дитяти моего Есть покраше его.

Это сравнение вовсе не случайно. В возрастном развитии имеется период, когда ребенку совершенно необходимо «иметь все самое лучшее», быть в выигрышном положении по сравнению с другими. Это связано с началом процесса социализации и осознанием собственной роли в семье как маленького, зависимого человека.

Очень тонкий психологический момент заключается в том, чтобы помочь детке пройти этот естественный период: не разочаровать и «не перегнуть палку». В колыбельных песенках реализуется некий «виртуальный» перевес в пользу малыша, прочувствование которого избавляет его от требования такового в реалиях жизни. Таким образом, речь идет не о возвеличивании самомнения ребенка, а о том, чтобы он не споткнулся о порожек самооценки. Прилетели гуленьки…

Гуленьки, то есть голуби, в колыбельных песенках обычно прилетают сами, чтобы детке ворковать, его качать да величать. Они устраиваются непосредственно рядом с ребенком («Сели к Ване в люленьку», «Сели в изголовьце», «Сели гули на кровать»). Если же самостоятельно птички не додумались, что надо явиться, то их призывают словами:

Люли, люли, люленьки, Где вы, где вы, гуленьки?

В колыбельных с подобным сюжетом расслабляюще действует обилие мягких звуков, вместе с многократными рефренами-повторами они успокаивают и умиротворяют малыша.

Но иногда голубиный сюжет более развернут и предусматривает птичью беседу, в которой выражается еще большая забота о дитятке:

…Стали думать да гадать, Чем Ванюшеньку питать. Один гуля говорит: — Надо кашки сварить. Другой гуля говорит: — Надо Ванюшу покормить. Третий гуля говорит: — Надо байки уложить, Побаюкать, покачать, Будет Ваня крепко спать.

Разговорчивые гули располагались подальше от малыша, чаще всего — на воротах, где вели беседу о разных вкусностях, а уж потом — для воркования — перебирались поближе:

Люли-люли-люли, Прилетели гули. Сели на воротцах В красных чеботцах.

Стали гули говорить, Чем бы Машу накормить. Сахарком да медком, Сладким пряничком.

Сладким пряником, Конопляником. Коровку подоим, Молочком напоим.

Сели наши гули К Машиной люли. Стали гули ворковать, Стала Маша засыпать.

Кроме гуленек, могли навестить детку и другие птицы, например, грачи или журавли. Что характерно, они тоже усаживались на воротах, но, в отличие от голубей, дальше их не допускали:

Прилетели к нам грачи, Прилетели, поглядели, На ворота наши сели. Ворота-то скрип, скрип, А сынишка спит, спит. А-а-а-а-а-а-а-а, А Ванюша спит, спит. *** Ай, люли-люли-люли, Прилетели журавли, Прилетели журавли — Сказку Маше принесли. Журавли-то мохноноги Не нашли пути-дороги. Они сели на ворота, А ворота скрип-скрип. Не будите у нас Машу, У нас Маша спит-спит.

В колыбельных сюжетах с птицами, так же как и с котиками, просматриваются явные психологизмы. В частности, нельзя не заметить настрой на восприятие: зрительное (упоминание красных чеботц, наших ворот и т. п., рассчитанного как раз на него), слуховое (помимо самого напева, в текстах присутствуют воркование гуленек, выразительно повторяемый скрип ворот), кинестетическое (сладкий пряничек, мохноногие журавли).

В сочетании с мерным покачиванием люльки, поскрипыванием шеста и напевом родного голоса это создавало уникальную психологическую атмосферу. Заюшки и горностаюшки…

Зайки тоже, как считалось, могли наведаться перед сном к ребенку, чтобы порадовать. Вот, например:

Ой, баюшки, баюшки, В огороде заюшки Травочку щипают, Марину забавляют.

Заметьте, в этом сюжете длинноухие гости равнодушны к капусте либо морковке и довольствуются травочкой, а значит, никакого урона хозяйству не наносят. Правда, в другом варианте этого же сюжета у них роль иная:

Лю-лю, лю-лю, баиньки,Да в огороде заиньки,Зайки травку едят,Детям спать велят.

Иногда они могли и небылицу рассказать:

А вы, зайцы-заюшки,А и где вы бегали,А и где вы прыгали,А и что вы делали?А мы бегали в лесу,Били волка по носу,Запрягали комараСпи, сестренка, спать пора!

Признаюсь, я когда-то своей дочке тоже пела, как прибежали заюшки к маленькой Натальюшке, как они стали девочку качать, тихо песню напевать и даже сказку сочинять. Колыбельная — это такая незатейливая песенка, которая, тем не менее, создает неповторимо трогательную общность взрослого или старшего с ребенком, наполняет его ощущением любви и безопасности.

В баюканье детей участвовали даже горностаи, которые готовы были стать в будущем гидами их в лесном царстве:

Баюшки-баюшки, Скакали горностаюшки. Прискакали к колыбели И на Ваню поглядели. И сказал горностай: «Поскорее подрастай! Я к себе тебя снесу, Покажу тебе в лесу И волчонка, и зайчонка, И в болоте лягушонка, И на елке кукушонка, И под елкою лису.

Любопытно, как в баюкающих напевах удавалось создавать красочные картинки, почти не используя прилагательных. Сюжеты с заюшками — горностаюшками весьма наглядно это демонстрируют. И в этом тоже был заложен смысл: маленький ребенок гораздо восприимчивее к существительным и глаголам, поскольку они отражают предмет и действие. Вот насколько непросты незатейливые песенки. Придет серенький волчок…

Пожалуй, при всей своей непритязательности это самый сложный сюжет. На первый взгляд, речь идет о том, чтобы застращать деточку. Мало того, что схватит, так еще и утащит во лесок, под ракитовый (за малиновый) кусток. Но когда это напевают младенцу, то он слов не разбирает, а улавливает лишь мелодию. Если же укладывают ребенка чуть постарше, то образ волчка серенького призван для того, чтобы он замер, не ворочался и не крутился (при этом, заметьте, не говорится о волчище зубастом, персонаж упоминается в уменьшительно-ласкательной форме), а вслед за этим напряжение снимается завершающими словами:

1. К нам волчок не ходи, нашу Машу не буди (идея защиты). 2. Кустик затрясется, детка засмеется (то есть ничего страшного не произойдет). 3. Там птички поют, тебе спать не дадут (тоже разрядка, ведь даже не птицы, а птички поют, что бывает только в светлый ясный день). 4. А малинка упадет, прямо Катеньке в рот (вкусная ягодка легко развеивает страхи). 5. А там бабушка живет и калачики печет, и детишкам продает, а Ванюше так дает (выигрышное положение ребенка по сравнению с другими).

… Да, много разных гостей могло наведаться к засыпающему ребенку. А почему столько персонажей-животных? Во-первых, они должны были уберечь его от темных сил, призвать здоровье и удачу. Считалось особенно важным передать малышу символическую защиту при укладывании, поскольку, по традиционным верованиям, душа его во сне могла общаться с зооморфными духами.

Кроме того, по славянскому мировоззрению, душа ребенка, недавно пришедшая в земной мир из Ирии — райского места, во сне путешествует туда же. В этом пути, чтобы не заблудиться (т. е. чтобы ребенок не умер во сне) и донести привет от предков до дома, ему нужны были проводники.

Вот почему не бычок и не барашек, а птицы (гуленьки, грачи, журавли), заюшки, котики и даже серенький волчок выбирались для колыбельных, — именно эти персонажи были связаны с переходом души в иной мир и могли сопровождать ее в походе туда и обратно, обеспечивая безопасность.

Не было случайного выбора у наших предков ни в чем, а уж в отношении детей — и подавно.